Ушедшее — живущее - Борис Степанович Рябинин
Постепенный подъем на Азов начался почти сразу же за последними строениями Зюзельки. Едва заметная полевая дорожка виляет из стороны в сторону. Следуя ее капризным поворотам, наш газик то спускается в неглубокие лощины, то продирается сквозь кусты, то лезет круто в гору. Скоро не стало и этой дорожки. Машина идет прямо по лесу, оставляя за собой глубокие колеи примятой травы.
А трава высока, колеса целиком утопают в ней; местами она выше бортов. Воздух насыщен ароматом цветов и надоедливым жужжаньем слепней. Слепней — мириады! Хорошо, что мы не воспользовались лошадью, которую предлагали нам на руднике. Оводы наверняка довели бы ее до бешенства.
Чем дальше, тем круче подъем. На пути часто попадаются огромные прелые колоды, целые стволы поваленных бурей деревьев толщиной в два обхвата. Вот пень, в дупле которого могут свободно стоять два человека. Павел Петрович охотно принимает предложение сняться в дупле и позирует, улыбаясь, надвинув кепку глубже на глаза, чтобы не слепило солнце. Весело шутит: «Вроде как леший!»
Все глуше, дичее лес, хотя проехали мы не так уж много. Каков же он был лет двести — четыреста назад, когда первые отряды русских храбрецов пробирались ставшей теперь почти мифической «Азовской тропой» мимо этих гор, в далекую манящую Сибирь?
Наш водитель ловко объезжает все препятствия. Он, видимо, твердо решил взобраться на вершину Азова не иначе как на механическом транспорте! Павел Петрович восклицает:
— На Азов — и вдруг на машине?! Удивительно. До чего же времена меняются.
Стоп! Впереди меж деревьев проглянуло что-то темное, каменное, громадное. Близка вершина — шихан. Дальше возможно — только пешком.
Вылезаем из автомобиля, и тут Павел Петрович обнаруживает, что всю дорогу держал на согнутой руке драповое пальто, захваченное еще из Свердловска «на всякий случай» (у него хронический бронхит, и жена наказывала беречь себя).
— Никакой догадки не стало, — сердится он сам на себя, освобождая затекшую руку и кладя пальто на сиденье.
Поставив машину в тень, лезем по тропинке куда-то вверх. Камни, шишки катятся из-под ног. Низко нависли ветви, стегают по лицу, приходится раздвигать их руками. Мелькнула и исчезла в траве змея — не то уж, не то гадюка. Не до нее: слепни не отстают, так и вьются, так и кружат, окаянные!
Павел Петрович решительно отвергает всякую помощь, которую ему поочередно предлагают то один, то другой из спутников, подавая руку или пытаясь поддержать его. Он идет в середине цепочки и только время от времени настойчиво повторяет:
— Коля, вересовник где? Палку надо!
Лишь на самом трудном участке, когда гора, казалось, буквально нависла над головой и пришлось карабкаться, цепляясь за острые выступы скалы, он переместился из середины цепочки в конец.
Влезли. Наконец-то! Ровная площадка, много тени — кусты, деревья. Под березами избушка с дерновой крышей. В избушке ведро с водой. Напились. Вода прохладная, вкусная — ключевая.
Метрах в пяти от избушки дымит костер. Огонь едва видно в клубах сизого дыма, выбивающегося из-под дерновины, наброшенной на поленья. Две лошади стоят, поникнув мордами над костром, отмахиваются хвостами, прядают лениво ушами, щурясь от едкого дыма. Подозрительно пахнет паленой шерстью. Одна из коняг резко встряхивается и опять лезет мордой в костер. В этом единственное спасение от оводов. Людей — ни души.
Но это еще не вершина. Площадка упирается в скалы. На самой высокой из них — триангуляционная вышка. Это ее мы видели с Думной. Там наивысшая точка Азова.
Берем последнее препятствие. Павел Петрович замыкающим.
Вышка служит геодезическим знаком и одновременно наблюдательным пунктом лесоохраны. На ее площадке дежурный охраны зорко посматривает по сторонам. Второй дежурный бродит где-то по лесу, собирает на обед грибы и ягоды. Это их кони и избушка.
Ну, вот мы и наверху. Сколько здесь воздуха и света! Какая высота! Глубоко в зеленой долине белеют домики Полевского. Окрестные холмы с величавой выши Азова кажутся едва заметными возвышенностями, весь рельеф сглажен, словно по нему прошлись утюгом. Плывут облака. Даль подернута дымкой.
— Жаль, — говорит наш проводник, служащий Зюзельского рудоуправления. — В ясную погоду отсюда Свердловск видно.
На фоне темной зелени леса отчетливо белеет тягучая, кудрявая струйка дыма.
— Не пожар?
— Не-е, — отвечает дежурный. — Поезд идет.
— А если пожар, тогда как?
— Известно как: на лошадь и — айда вниз!
Побеседовав с дежурным, пошли любоваться на скалы Ворота. Они действительно похожи на ворота. Представьте себе две огромные каменные глыбы, поставленные на попа, одна против другой. Между ними — узкий проход метра в три шириной. Это своеобразный перевал через Азов. Темный окрас камней (в тени они кажутся почти черными) эффектно контрастирует с изумрудно-яркой, залитой солнцем, зеленью травы и кустов. Место волшебное, чарующее.
— Не здесь ли девка Азовка гостей принимала? — шутит Павел Петрович. — Эй, где ты? Откликнись! Покажись!
«Девка Азовка» — популярная героиня многих легенд, которыми овеяна эта по праву одна из примечательнейших горных вершин Среднего Урала. По некоторым из этих легенд, здесь, на Азове, скрывались в старину разбойники, или «вольные люди». Ну, а где разбойники, там и клады. Охраняет эти клады девка Азовка, красавица невиданной красоты и неслыханно большого роста. Живет она в горе и заманивает к себе неосторожных путников. Если же кто вздумает сам проникнуть в гору, девка Азовка «в гору не пускает, ветер пускает. От ветра свеча гаснет и дышать тяжело»…
В других легендах говорится о том, что когда-то жили в здешних местах «стары люди» — неведомый народ, населявший в глубокой древности Урал. Жили безбедно, занимались рыбной ловлей да охотничьим промыслом, а богатство свое — золото самородное, голубые хризолиты — вовсе и за богатство не считали. Но вот пришли в эти края чужие, злые люди. Узнали про богатства «старых людей» — стали требовать, чтобы те отдали им его, стали притеснять, обижать их. Видят «стары люди», что не будет им покоя, собрали все золото да каменья драгоценные в пещере на Азов-горе, сами туда же забрались, обрушили все выходы из пещеры и завалили там себя вместе со своими сокровищами. От всего народа остался только один человек — девка Азовка. Она и стережет клад…
По другой версии, «захоронив» в горе «богатство», «стары люди» навсегда ушли отсюда, оставив девку Азовку караулить сокровища, никого не подпускать к ним. Есть и другие концовки.
Устные предания, передаваемые от отца к сыну, от сына к внуку, упорно сходятся на том, что раньше на Азове были пещеры. Сейчас на Азове нет никаких пещер, нельзя установить даже, где были входы в них, если они были вообще… Можно,
